Александр Борок, главный режиссер Челябинского театра кукол имени Валерия Вольховского:
«Мы решили сосредоточиться на взрослой тематике»
24 октября в Челябинске откроется IV Международный фестиваль «Соломенный жаворонок», посвященный памяти известного режиссера Валерия Вольховского, имя которого носит наш кукольный театр. На сцену выйдут лучшие кукольники России и зарубежья, которые будут играть спектакли только для взрослого зрителя. Какие спектакли вошли в афишу фестиваля, почему любимый театр многих челябинских детей на четыре дня превратится в театр для их родителей и старших братьев-сестер, какова природа кукольного театра и каких премьер ждать в новом сезоне? Об этом и многом другом мы говорили с гостем нашей редакции — заслуженным артистом России, лауреатом «Золотой маски» и государственных премий, главным режиссером Челябинского театра кукол Александром Бороком.
Куклы для взрослых
— Александр Владимирович, вы намеренно включили в программу фестиваля «Соломенный жаворонок» только спектакли для взрослых?
— Этот фестиваль проходит у нас раз в два года. Первый мы провели для детей, но уже второй «Соломенный жаворонок» был только для взрослых. Мы решили сосредоточиться на взрослой тематике. В этом году в Челябинск приедут 10 коллективов и привезут очень необычный материал: и «Эдип» Софокла, и «Приглашение на казнь» Набокова, и «Пляска смерти» Стринберга… Очень серьезный материал. И наряду с этим будет замечательный спектакль из Италии «Пульчинелла» — классический итальянский «Петрушка». Буквально на днях он получил Гран-при на фестивале в Екатеринбурге. А мы его в прошлом году видели на фестивале в Алма-Аты. И уже там поняли, что нужно его приглашать к себе. Уникальность спектакля в том, что он интересен и взрослым, и детям. Все на нем смеются и все его понимают — и взрослые, и дети. Уникальный набор спектаклей и коллективов будет на фестивале. В этом смысле в театрах кукол происходит очередная революция. Чтобы брать такой серьезный материал, нужно иметь определенную смелость. Например, «Пляску смерти» Стринберга вряд ли можно сегодня найти в каком-нибудь театре драмы.
— Серьезное движение в сторону взрослого репертуара?
— Да, это показала и последняя «Золотая маска». Когда мы ездили на «Маску» со своим «Кроликом Эдвардом», номинировались три кукольных спектакля, и все — детские. В этом году номинировалось пять — и все взрослые. Это не значит, что в будущем году будет семь спектаклей для взрослых, а еще через год — пятнадцать. Но это явление я себе объясняю тем, что появляется все больше молодых талантливых режиссеров в театрах кукол. Одно время был провал, а сейчас стало появляться много интересных имен.
— Чья школа?
— Питерская. У нас одна режиссерская школа, если говорить о кукольных театрах. Но не совсем все зависит от школы, нужно в нее вовремя прийти и закончить. Я, например, не учился режиссуре, учился актерскому мастерству в Питере, но потом работал у Валерия Аркадьевича Вольховского, и режиссуре учился уже у него. Потом был у нас режиссером Хусид. Было, у кого учиться.
— Объясните феномен — любовь человека к кукле с детства и до конца дней.
— Так уж устроена природа человеческая, она — актерская. Просто кто-то работает в театре кукол, а кто-то врачом или педагогом… Но актерская жилка есть у всех. Я знаю массу людей, которые могут рассказать анекдот так, как ни один актер не расскажет. Или так спеть песню, как солист не споет. Это удивительное свойство человека. То, что мы работаем в театре кукол, не значит, что мы до старости остаемся детьми. Мы такие же люди, как все, и все люди, такие же, как мы. Все люди — артисты, но в ком-то этого больше, в ком-то — меньше, а кого-то просто распирает…
— Просто кто-то вовремя честно признался себе в том, что он — актер?
— Все по-разному попадают в театр. Я, например, после школы собирался поступать во ВГИК на кинорежиссуру. Но сначала решил нюхнуть жизни, как Василий Макарович Шукшин, — поработать. Но у меня зрение было плохое, из-за чего и в армию не взяли, и на работу никто не хотел брать. Никто, кроме Омского театра кукол. Я стал монтировщиком в театре. А проработав там год, подумал: какой ВГИК? Пойду в артисты театра кукол. У всех своя дорожка. Приходишь и остаешься в театре на всю жизнь. Как раньше про семейную жизнь говорили: стерпится — слюбится. То же самое и с профессией. Как только ты погружаешься в нее, начинаешь узнавать, понимать, ты перестаешь представлять себя вне этой профессии.
Деда Мороза нет и надеяться больше не на кого
— Вы пришли в Челябинский театр кукол, когда его главным режиссером был Валерий Вольховский. Уже были поставлены его знаменитые спектакли для взрослых?
— Да, уже шли на нашей сцене и «Карьера Артура Уи», и «Мертвые души», и «Жанна д`Арк», и «Аистенок и Пугало», который одинаково интересен и детям, и взрослым. Он попал в элитную группу взрослых спектаклей, потому что вскоре после премьеры попал на фестивали. А на фестивалях спектакли смотрит взрослая публика. И еще он стал лауреатом государственной премии вместе с двумя другими спектаклями для взрослых Валерия Вольховского: «Карьерой Артура Уи» и «Мертвыми душами».
— На днях театр отметил 30-летие спектакля «Аистенок и Пугало». С каким чувством вы вновь вышли на сцену с Пугалом после долгого перерыва?
— С легким волнением, но не потому, что юбилей, а потому, что давно не работал. Арина Жарикова работала Аистенка все эти годы, но ее партнером был Федор Псарев. Он тоже является юбиляром, потому что, когда мы репетировали «Аистенка и Пугало», нас было три состава: мы с Ариной Жариковой были одним из составов. Но так получилось, что мы играли премьеру и потом ездили по фестивалям. Все эти годы спектакль жил. Когда я был актером (еще до «главрежества»), то часто работал Пугало, потом все реже и реже, потом уехал в Екатеринбург, и когда снова вернулся в Челябинск, уже не играл в этом спектакле, только на фестивале «Соломенный жаворонок». И вот теперь, спустя много лет, снова вышел в качестве актера. По сути, мы с Ариной Жариковой остались единственной парой, которая начинала работать над спектаклем с Валерием Вольховским, и выпускала этот спектакль.
— Скажите, за эти тридцать лет ваши маленькие зрители сильно изменились?
— Как это ни удивительно, но дети не меняются. Сколько бы мы ни ворчали на компьютерные игры, новые мультики, 3D форматы, дети, к счастью, какими были, такими и остались — как верили в чудо, что кукла живая, так и верят. И ничем это не разрушить!
— Это же замечательно, потому что режиссеры взрослых театров часто говорят о том, что публика сильно изменилась.
— Думаю, что до того срока, пока дети верят, что Дед Мороз существует и что кукла живая, они являются детьми. Потом они понимают, что Деда Мороза нет и надеяться больше не на кого, и перестают верить в чудо. (Смеется).
— Почему не удалось сохранить в репертуаре другие спектакли Валерия Вольховского?
— Еще сохранились «Белоснежка и семь гномов» и «Сказки Пушкина». Но больше всего повезло «Аистенку и Пугалу», потому что там заняты всего два актера. А в «Карьере Артура Уи», например, была занята вся труппа. Сегодня и четвертой части тех актеров, которые работали при Валерии Вольховском, не осталось в нашем театре. Но это нормально — театр живет, театр меняется. Нормальная-то жизнь для спектакля — три, максимум четыре года. А дальше — как повезет. Если 10 лет, 30 лет — это уже что-то уникальное. Был у нас в театре не менее знаменитый спектакль «История любви», который ушел, потому что ушли из труппы многие исполнители. А замены в таких спектаклях осуществлять очень сложно, порой невозможно, потому что спектакли делаются, как правило, на конкретных исполнителей. С приходом нового актера спектакль меняется. А в театре кукол все обстоит еще сложнее, потому что это не только актеры, но и куклы. Кстати, в «Аистенке» остались те самые куклы, которые создавались 30 лет назад художником Еленой Луценко. Мы уже костюмы в этом спектакле поменяли, а куклы все те же!
Каждому — свое
— В годы работы в Челябинске Валерия Вольховского театр кукол стал неким клубом для взрослых мыслящих людей, когда здесь говорили о том, о чем было принято молчать. Сегодня, похоже, эти времена возвращаются?
— Возможно, мы вернемся к тому самому языку, который был тогда. Но это не значит, что будем восстанавливать старые спектакли. Меняется время и меняется театр. Те спектакли уже в 90-ые годы утратили актуальность, свойственную им в 70-е. Это как спектакли Юрия Любимова в Театре на Таганке. В новое время Юрий Владимирович продолжал работать в том же ключе, но время изменилось, все вокруг изменилось. Да, язык кукольного спектакля позволяет показать скрытые стороны, преувеличить, трансформировать… У кукольного театра возможности колоссальные. Возможно, приходят такие времена, когда нужно будет использовать все эти формы.
— В этом сезоне планируете премьеру спектакля для взрослых?
— И даже два новых спектакля для взрослых — по рассказам Рэя Бредбери (в феврале), это приглашенный режиссер. А в конце сезона — «Сон Джульетты», это моя постановка. Спектакли для взрослых важны, потому что именно на взрослой драматургии актер учится и растет. И зритель есть, который наш, которому это интересно.
— Много ли таких зрителей сегодня?
— Иногда полный зал, иногда меньше. И есть в Челябинске люди, которые просто не знают, что в городе существует кукольный театр. А то, что мы и для взрослых спектакли ставим, — еще большая неожиданность для многих. Поэтому, чем больше таких спектаклей будет, тем большее количество людей будут об этом знать. Сарафанное радио — самое лучшее, что может быть для театра. Если спектакль хороший, то никакой рекламы не надо, молва и без нее распространится.
— Одна знакомая как-то рассказала, что только в кукольном театре она плачет, ни в каком другом театре ни одной слезы выдавить из себя не может. Чем это можно объяснить?
— Возможно, дело не в нас, а в ней. Но мы всегда стремимся делать свои спектакли интересными не только для детей, но и для взрослых, чтобы эти сорок минут не были для них печальным бременем. Это спектакли для всей семьи. Классический пример — тот же «Аистенок и Пугало». Дети в этом спектакле находят свое, а родители – свое. Каждый считывает свой пласт. В театре кукол нужны именно такие – многоуровневые – спектакли
— Сейчас вы ставите «Алису в стране чудес». Как нужно сделать этот спектакль для детей, если взрослым произведение Льюиса Кэрролла не вполне понятно?
— «Алиса» в этом смысле удивительная вещь, потому что взрослым она, действительно, не понятна, но дети ее читают и находят в каких-то вещах свой смысл. А мы постараемся сделать так, чтобы герои этой книги стали максимально понятны ребенку – кто они и что ими движет. К тому же, финал сказки у нас особенный: выясняется, что Алиса не из простой семьи, что у нее есть еще две сестры. И только в конце мы выясним, кто они.
— Сохраним интригу. Когда ждать премьеру?
— В ноябре.
Цепь счастливых случайностей
— Скажите, к вам приходят читающие дети, или это не имеет значения?
— Разные. И ничего тут не изменить. Это вещь не подвластная никому. (Смеется). К тому же, читающему может быть не интересен спектакль, и наоборот. Поэтому мы рады всем. Я в свое время расстраивался, что мои дети мало читают, но потом вдруг интерес к чтению в них проснулся. И не потому, что я их наставлял. Хотелось бы, чтобы на спектакли приходили читающие педагоги и родители, ведь это они приводят в театр детей.
— «Алиса» — спектакль для детей старшего возраста. Какими должны быть спектакли для самых маленьких?
— Для совсем маленьких нужно делать очень аккуратные спектакли, особенно для тех, кто в театр приходит в первый раз. Не должно быть резких звуков, резких движений, чтобы вхождение в театр стало постепенным, мягким, комфортным. Если ребенку первый в его жизни спектакль понравится, то он придет в театр еще и еще. А вот если нет, то его потом трудно будет убедить, что нужно еще раз попробовать. Это я говорю о трехлетних и четырехлетних.
— Когда делается спектакль, вы думаете о воспитательном моменте?
— Нет. Вы видели, какой-нибудь спектакль или прочли книгу, которая вас воспитала? Другое дело — пробудить чувства. Главное — рассказать историю, которая заинтересует. Не всех, конечно, но часть зрителей. А когда человек заинтересуется, он начнет сопереживать, в нем пробуждаются некие чувства. Человек не может себе сказать: все, с завтрашнего дня буду хорошим. Возможно, его хватит на один день, а потом он будет таким же, как всегда. Это как в театральной педагогике. Основная заслуга педагога — из той массы народа, которая придет поступать, выбрать самые крепкие росточки. Увидеть! Найти! В этой профессии быть настоящим научить невозможно. Либо дано человеку, либо нет. Талант, труд, удача — вот основные составляющие.
— Что под словом «удача»?
— Оказаться в нужное время в нужном месте. Не всегда в прямом смысле этого слова, но и книгу нужную прочесть, и увидеть что-то важное для себя…
— Цепь счастливых случайностей?
— Думаю, так. Как бы мы ни простраивали свою жизнь, но в определенный момент может случиться что-то, что все твои планы сломает и изменит твою жизнь кардинально.
— «Золотая маска», которую вы получили за «Удивительное путешествие кролика Эдварда» — именно такая «цепь»?
— Это и есть то самое «в нужное время и в нужном месте». О книге Кейт Ди Камилло я впервые услышал в передаче «Эха Москвы». И понял, что книгу нужно срочно найти, нашел ее как раз в Челябинске, хотя жил тогда еще в Екатеринбурге. И прочитал. А когда придумал, как ее поставить, начал искать художника. А художников хороших у нас… есть. (Смеется). Но, как говорят киношники, успехом фильма, во-первых, является сценарий, во-вторых, сценарий, и в-третьих — сценарий. В этом смысле нам с «Кроликом Эдвардом» повезло. Спасибо автору, переводчице Ольге Варшавец, и кролику, конечно же. Если бы я вовремя не прочитал эту книгу, не было бы спектакля. Мы были первыми, кто поставил это произведение, а сейчас «кроликов» уже много появилось.
Что скрыто от глаз зрителей
— Спектакль в кукольном театре, прежде всего, должен быть красивым, а красивый без денег не сделаешь.
— Да, нам сложнее всего, потому что помимо декораций и костюмов нужно еще и кукол сделать. И чем сложнее кукла, тем она дороже. Мы уже привыкли к тому, что в театре кукол основной репертуар – детский, а на детях экономить сложно.
— Вы дважды выиграли грант Фонда Михаила Прохорова на постановку спектаклей, но в России таких фондов раз, два и обчелся?
— Да, с грантами в России сложно, при этом бюджетного финансирования не достаточно и приходится себя ограничивать, когда ставишь спектакли.
— Спонсоры?
— Спонсорам нужна отдача, они просто так денег не дают, это не меценаты. А меценатов не только в Челябинске очень мало, но и во всей России. Но, обратите внимание, таких театров кукол, как в России, за рубежом очень и очень мало — чтобы была труппа, свой зал. Наши кукольные театры — достижение советской власти. Ведь такие театры были во всех крупных городах СССР. И то, что эти театры до сих пор существуют в России, по большому счету, тоже заслуга государства. Хотя часть таких театров вошла в состав, например, театров драмы – кукольная труппа при театре драмы. Есть такое. В мире же, театры кукол – это два-три человека, редко, когда труппа больше пяти человек. По большей части, это частные театры. И если там более пяти человек, то это уже большое кукольное шоу.
— Получается, грех жаловаться?
— По большому счету, да. Но это богатство нужно сохранить. Мы полностью зависим от государства.
— И потому все должны быть готовы к цензуре?
— И в прежние времена, и теперь театр свободен в выборе репертуара. Но при Валерии Вольховском спектакли принимали худсоветы, и разное бывало. Думаю, что проблемы у Вольховского были, как у любого крупного художника, но и спектакли были.
— Скажите, а звания и государственные премии художника к чему-то обязывают?
— На себе я это не чувствую. В этом смысле руководитель коллектива, конечно же, должен думать о том, что за его спиной целый театр, его усилия должны быть направлены на сохранение коллектива.
— То есть это буфер между государством и коллективом. Как же в этой ситуации должен поступать художник?
— Либо он может хлопнуть дверью, либо ему укажут на дверь. (Смеется). Нужно выбирать: либо, либо. В свое время в Екатеринбурге я выбрал, и теперь работаю в Челябинске. Но я думаю, нужно уметь быть дипломатом и переворачивать ситуацию в пользу театра и коллектива.
— В вашем театре есть замечательный «внутриместечковый» фестиваль «Большая рука», когда артисты — сами себе режиссеры. Мне кажется, это не просто праздник, развлечение…
— Вы правы, это большой актерский капустник, а капустники — это настоящий актерский тренинг. Чем кукольники всего мира отличаются от российских кукольников? Наши кукольные театры построены по принципу больших театров: есть труппа, есть режиссер. А во всем мире кукольник сам является и сценаристом, и режиссером, и художником, и артистом. То есть театр — это я один. Ярким примером такого театра будет спектакль «Пульчинелла» итальянского мастера на нашем фестивале. А наши актеры этим занимаются в «капусте». Поэтому «Большая рука» — прежде всего, хороший тренинг для поддержания профессионального тонуса. Насколько жив тот или иной театр, проверяется как раз тем, что происходит внутри, что скрыто от глаз зрителей.
Фестиваль спектаклей для взрослых «Соломенный жаворонок» на сцене Челябинского театра кукол состоится с 24 по 27 октября, полную афишу можно найти по ссылке, билеты уже в продаже.